Поэт Алексей Пушкин: «Мой самый большой критик – мама»

Поэт Алексей Пушкин: «Мой самый большой критик – мама»

Поэт из Рыбинска Алексей Пушкин выпустил новый сборник стихотворений. Каждое произведение не похоже на предыдущее, и это неслучайно. Алексей старается быть многранным, и это ему удается.

Рыбинец рассказал нам о детстве, семье и цели своего творчества.

— Как Вы начали писать?

— Знаете, в семье это всегда было: читались стихи, играла классическая музыка. Это просто присутствовало, и мне — малышу — было некуда деться. Шаляпин, Пушкин, Есенин, Блок… Это не зависело от меня.

— Родители любили поэзию? Сами были связаны с творчеством?

— Нет, не были. Мама у меня работала сначала методистом, потом заведующей детского садика — трудилась на нескольких работах. А я был на руках у бабушки. Она была довольно интересным человеком и собирала детские записи Шаляпина, ее даже впускали в Золотой фонд библиотеки.

Именно благодаря ей в квартире всегда была такая атмосфера. Она была на пенсии и плохо видела, но все равно много читала. Она практически все время находилась дома. А если она дома, то точно звучали стихи или классическая музыка. Порой она сама отвечала на мои вопросы стихами.

— А вы единственный ребенок в семье?

— Нет, у меня есть старшая сестра.

— Она стала творческим человеком?

— В детстве да. Она занималась в различных кружках, участвовала в ансамблях, но дальше это не пошло.

Однако если говорить о творческих родственниках, то самое интересное в том, что мой дед был главным редактором газеты «Большая Волга». И вот у него это хорошо получалось.

— У Вас есть дети? Они переняли Ваши увлечения поэзией?

— Дети у меня есть, но к поэзии особой тяги нет. Дочка сейчас учится в Оксфорде на физико-математическом факультете. Горжусь ей.

А Вы помните свое первое стихотворение?

— Я его смутно помню. Оно было про Москву, потому что мама очень вдохновлялась этим городом и часто брала меня в столицу. Мне тогда было лет девять, может, десять. Я тогда просто попытался его написать, как ребенок.

— Чем Вы вдохновляетесь?

— Я бы не назвал это вдохновением. Я сам не знаю, что может сработать. Посмотрел на картину Дали, и через какое-то время появилось «Искушение святого Антония». Только чуть позже пришло видение, которое меня проникло.

— Кто Ваш главный критик?

— Мой самый большой критик — мама. Читаю я ей новое произведение, которое только-только закончил, а она восхищается. Говорит: «Какое интересное стихотворение получилось. Ты, наверное, долго работал?» А я ей: «Да, секунд десять». Иногда вот так песня льется и льется.

— Как ощущаете сам процесс написания стихотворений?

— Эти чувства не описать. Порой бывает впечатление, что ты где-то смотришь на себя со стороны. Я не знаю, как это передать. Другое дело, когда твоя книга попадает в руки человеку, по которому видно, что он получает удовольствие от творчества. Здесь уже ты понимаешь, что прочь сомнения, и нужно продолжать заниматься тем, что нравится.

— Вы пишете в первую очередь для себя или для других? Может, у вашего творчества есть определенная цель?

— Изначально никакой цели не было, но сейчас, я думаю, она появилась. Мне очень бы хотелось, чтобы в нашу область приезжало как можно больше туристов.

Как-то вижу туристический автобус, подхожу к нему и спрашиваю: «Все приезжие?», говорят, все. Дальше спрашиваю: «Книгу в дар возьмете?», и случается немая сцена. Все стоят, смотрят, и лишь одна женщина робко протягивает руку… Даю ей сборник. И потом остальные пошли на меня.

Хочу оставлять свои сборники за символическую стоимость в музеях с подписью: «На память о Рыбинске от автора». Я так хочу, чтобы кто-то побывал в нашем городе, купил книгу... Там, дома, дети взяли, может, внуки. Прочитали, узнали о городе и заинтересовались им. Тоже приехали к нам. Хочу, чтобы книжки работали на будущее, чтобы о нас знали.

— Какое Ваше произведение для Вас особенно дорого?

— «Братьям Шейкнерам». Я вообще считаю, что у нас должно быть что-то вроде их бюста, уж не буду говорить громких слов о памятнике. Наши земляки открыли Голливуд, а у нас висит табличка. И та с ошибкой в фамилии. Но это произведение для меня дорого.

И еще «Полежаеву Василию Семеновичу». Он спас мою маму, буквально вытащил с того света. Мне было лет десять, мама взяла меня на кладбище к нему, и я запомнил этот момент. Если бы не он, я был бы сиротой. И как бы сложилась моя судьба — большой вопрос.

— Какой у Вас любимый автор?

— Мандельштам. Его произведения очень сильные, их нужно разбирать и понимать. Я согласен с Анной Ахматовой, что он просто гениален. Но я стараюсь, что бы мне ни понравилось, не запоминать. Знаете, как вкусную конфету: развернул, съел и забыл. Очень много людей залипает на чем-то, теряют себя, полностью погружаются во что-то, и им уже не выплыть. Их самих не остается. Я так не хочу. Пусть я буду хуже Мандельштама или Блока, я на это и не претендую, но с чем-то своим.

— Как можете охарактеризовать свое творчество?

— Я стремлюсь к тому, чтобы каждое произведение было разным. Чтобы читатель открыл книгу, прочитал одну точку зрения, а перелистнул страницу — и там совершенно противоположное мнение. Я стараюсь быть разным. И так я могу охарактеризовать свое творчество.

— Как друзья относятся к Вашему творчеству?

— С тех пор, как я начал что-то писать, мир очень поменялся. Те, от кого я ждал поддержки, мне ее не дали. А те, от кого я совершенно ничего не ждал, меня поддержали.

— А Ваша фамилия не мешает Вам?

— Как сказать... В школе, конечно, дразнили, но я давал отпор. А на творчестве это никак не отражается. Кто-то спросит: «А это у Вас псевдоним?» Так я отвечаю: «Милая дама, я понимаю, что выгляжу глупо, но не настолько. Я не идиот, чтобы такой псевдоним брать...»

Фото: Алексей Пушкин

рыбинскинтервьютворчестволитература3035